|
25 августа. Наверное, первое хмурое утро за весь поход. Лето задержалось в этих краях, листва на деревьях до сих пор зеленая, редко-редко мелькнет где желтая прядь на березке. Но небо сегодня напоминает о приближении осени – тяжелые многослойные тучи заволокли небо, нудный дождик порывается закапать, с переменным, впрочем, успехом. Тучу проносит, остается серая облачность, чего ожидать от погоды, пока не ясно.
Выйдя на простор Енисея из узкой речки, переоборудуем мотор, ставим редуктор. Ветер усиливается, хорошо, что хотя бы южанин, окончательно выдувая за горизонт свинцовые дождевые тучи, похоже, что идти вверх будет если не комфортно, то, по крайней мере, терпимо.
И действительно, через час-другой даже проявило себя солнце, сперва намекнув о своем существовании, сквозь пелену облаков, но небо еще некоторое время оставалось монохромным, пока в облаках не появились разрывы, в которые проглянуло бирюзовое небо, и засверкало все вокруг… Идет лодка по Енисею, однообразный пейзаж берегов и монотонное гудение мотора настраивают на сон, сменяемся по очереди на вахте у румпеля.
Ближе к вечеру подошли селу Ярцево, где планировали дозаправку. Давно хотел посмотреть на него, так как оно стало прототипом поселка Чуш из «Царь-рыбы» Виктора Астафьева. На берегу стоит несколько машин, в одной из них – старенькой «девяностодевятой» - скучает парочка. Попросил их подбросить до заправки, парень добродушно соглашается.
Заправки в поселке две, одна – ближняя – не работает, поехали мы до дальней, получилась неплановая экскурсия, чему я только рад. Все-таки сильное у Виктора Петровича было перо! Сколько лет пролетело, а узнаваемы места по его описаниям, а возможно, что время в приенисейских деревнях идет как-то по другому…
Также слоняется на яру над дебаркадером молодежь (конечно, вместо транзистора у всех смартфоны, уж в чем, а в наличии новых гаджетов, Ярцево и тогда, и сейчас от центра не отставало), сохранились и тополя, «которые прежде всего виделись хоть с парохода, хоть с самолета», и замусоренный пруд, работает и маленький аэродром, на котором стоит «Ан-2», судя по облезлому фюзеляжу, еще тот самый, на котором Астафьев летел навестить в последний раз умирающего от рака брата… Все также забредают на аэродром кони и коровы, а водители все также трезвыми за руль не садятся, хотя мне повезло, везущий меня парень трезв, его попутчица тоже, хотя и прихлебывает пиво, но видать, это ее первая бутылка, да и выходной сегодня. А вот пароходики местной линии, что ходили в Кривляк и поселки на реке Сым, заменили на суда на воздушной подушке, которым не страшны никакие мели.
После заправки, попросил водителя подбросить еще и в магазин, кэп просил взять «казенной» на вечер. Магазин – тоже оказался смутно знаком, явный наследник «Кедра», описанного все в той же книге. Темнота, теснота и неразбериха. В отличие от магазинчика в Назимово, маленького, но вместительного, где все, как по волшебству, оказывается на самом видном месте (и вовсе не только спиртное), в этом музее уж 30 лет как почившей советской торговли вроде бы лежит кругом товар, да все не тот, покрывшиеся слоем пыли холодильники и стиральные машины, обложенные швабрами, ведрами, какими-то коробками и прочим инвентарем, перегораживают путь к полкам с продуктами довольно многочисленным покупателям, а в углу возвышаются над истертым до блеска деревянным прилавком две сурового вида продавщицы.
Со спиртным и вовсе беда. На полках и прилавках его почему-то вообще не оказалось, откуда-то из недр магазина продавщица извлекла коньяк (на выбор 2 варианта, оба разлиты где-то в подмосковных городках, где виноградников нет, и в ближайшие сто лет не предвидится, а таким изделиям я как-то не доверяю) и бутылку «Зеленой марки». Приходится брать белую.
Возвращаемся на дебаркадер. Возница отказывается брать деньги, пришлось уговаривать! Сигарет спросил, но этого «добра» мы уж десять лет как с собой не возим. Местный бензин, на всякий случай, половиним с нашим и продолжаем путь домой. Впереди еще одно памятное место – река Сурниха, которую тоже упоминал Астафьев. А вот речку из рассказа «Капля», на которой Виктор Петрович рыбачил с сыном и братом, он зашифровал, как Опариху, но на самом деле это речка Исток, что впадает в Енисей в 6 километрах ниже Сурнихи (эти географические привязки есть и в книге), а рядышком с ней находится полузаброшенная деревенька Напарино, как видно, и давшая название книжной реке. Так что традиции шифровки рыбаками названий речек, получается, еще Петрович заложил!
С удовольствием бы я прошелся по берегам Сурнихи, которую, опять же со слов автора, по осени можно поднять, где шестом, где волоком до 20 километра, а значит, водомету она тоже покорится, потаскал бы сворачивающихся кольцом бойких харюзков… Но в августовское маловодье она и на водомете не ходима, я лишь грустно провожаю устье речки глазами, а в памяти всплывают отрывки из книги. Наверное, вот на этом галечнике жгли свой костер и пили горькую астафьевские браконьеры… А судя по местами взбученной на подводных грядах (обмылках горного перевала, продолжающегося и под водой) воде, легендарная Золотая карга действительно где-то тут, и наверняка все так же, как и сорок лет назад, натянуты в глубине под нами тетивы самоловов…
Совсем уже завечеряет, кэп пытается прикемарить, ворочаясь на дне лодки с боку на бок – не дает ему покоя боль в плече, я сижу за румпелем и щурюсь, ища уже подходящее место для ночевки. Поднимаю Юру, предложив большую крутую намытую косу на острове, на вершине которой ровная площадка под палатку, а по берегу лежат бревна – он бракует, идем выше. На коренном берегу примечаем подходящие вплотную кусты тальника, обрамляющие устье небольшого ручья. Чалимся. Вода в ручье вроде чистая, на чай пойдет. Пока кэп ставит палатку, я затеваю суп (харчо прогрызли мыши, не лесные, похоже, покушение произошло еще в гараже, и потому оскверненные пакеты летят в костер), поэтому завариваю пакетный борщ, это не ахти что, но мы уже проголодались изрядно и продрогли. Я так и вовсе еле ноги волочу, соображаю еще медленней, укачало, что ли… Суп доваривал на пустом газовом баллоне.
Супа все-таки дождались. Пока согревались борщом и казенной, окончательно стемнело. Волны, тихо шипящие в прибрежной гальке, утихают, огоньки бакенов и створных знаков замерцали во тьме, отражаясь в темной воде, провожая редкие лодки и баржи, периодически проходящие мимо нашего костерка.
До чего же огромен Енисей, особенно в сравнении с той речкой, откуда мы сегодня только скатились. Просторно тут, широко! Сколько рек, по которым мы уже ходили, или еще предстоит пройти, слилось сюда, смешавшись в одну огромную артерию. Откуда прибежала булькающая сейчас в чайнике вода? С ледников Саян или из родников и болот Каса? Может, эти песчинки принес Большой Пит, а несколько капель приплыло из самого Байкала?
Поев/попив, посидели еще за столом, вскипятив чайник на полыхающем в ночи костре. Дым плавника имеет свой особенный острый запах, возвращающий меня в детство, на берега Оби, где сидели мы летом в вечерних сумерках на закидушках, спасаясь дымом от назойливых комаров… Капитана тоже потянуло на воспоминания, ему вообще нужно мемуары писать, так складно и интересно повествует, повидал он на своем веку немало, всякий раз что-то новое рассказывает.
Так закончился последний день похода. На следующее утро мы раненько поднялись и с рассветом пошли без остановок (кроме одной, где забрали из заначки канистры с бензином) вверх. Путь наш был ровным, без приключений и поломок. На следующие сутки, 27 августа, мы прибыли в Томск, и пускай на трое суток раньше, чем предполагали, пускай не был изловлен трофей, но этот поход займет достойное место на чердаке моей памяти…
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
